ЭССЕ, ЗАМЕТКИ

Мой очередной туристический маршрут лежал в соседнюю Финляндию через нашу «Северную Пальмиру». Решив вопрос с путевкою в Москве, я в ночь выехала поездом в Санкт-Петербург, чтобы рано утром успеть к месту сбора туристов недалеко от Московского вокзала.
Последний раз в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде, я была 10 лет тому назад и помню свое удивление, увидев не величайший европейский город, а город «областной судьбы».
Но вот я уже нахожусь в комфортабельном автобусе, наряду с сорока другими путешественниками в основном из Питера и Москвы. Нам предстоит долго кружить по старому городу, прежде чем, минуя безликие спальные районы, выехать на трассу Санкт-Петербург — Выборг.
В 7 часов утра в центральной части города еще мало движения. Косые лучи сентябрьского солнца освещают проржавевшие крыши обветшавших зданий, выщербленные тротуары и затянутые кое-где под реставрацию дома. Тем большим диссонансом с царящим запустением бросается в глаза крикливая реклама: «Я ценю качество», «Мой выбор», «Уступи соблазну», «Позволь себе быть красивой».
Довольно быстро мы подъезжаем к Выборгу, приграничному с Финляндией городу, к его вокзалу, где делаем в пути короткую остановку. Выборг как будто бы еще советский город, на взгляд туриста ничем особо не примечательный.
Мы минуем пограничный пост «Торфяновку», километровую очередь из грузовых и легковых машин в нашу сторону и, наконец, въезжаем в страну тысячи озер, Финляндию — Суоми, как предпочитают называть ее вины. Нас завозят в «Шайбу», первый за границей сервисный и административный объект, там мы обедаем в кафе, знакомимся с тамошними ценами и ахаем: настолько там все дорого — финская зарплата для рабочих порядка полутора-двух тысяч долларов и цены на товары приравнены к их уровню доходов.
Мы едем дальше по мерцающему блестками шоссе и часто видим финнов в рабочих синих комбинезонах, усовершенствующих эту прекрасную дорогу. Там где непосредственно к шоссе прилегают кручи, на их вершинах установлены металлические заграждения, чтобы случайный путник или зверь из леса с них не свалился на дорогу и эта конкретная забота трогает нам сердце. Повременно, то там, то сям, вдоль дороги, автономно друг от друга, прилегают хутора, как видно на одну семью, состоящие, как правило, из, двухэтажного коттеджа, поодаль от которого располагается традиционная для финнов сауна и часто беседка со столом и стульями для отдыха и обеда на природе.
Но вот мы, наконец, въезжаем в столичный город Хельсинки и останавливаемся у центрального вокзала, где главный вход в него охраняют два каменных великана, держащих на руках шары; там мы меняем деньги и нас развозят по отелям. Меня поселили в отеле Artur, недалеко от вокзала.
Каждый день с утра нас ждет обширная программа развлечений. Нас знакомят с архитектурой города, везут в закрытый аквапарк «Серена», в торговый центр «Итакескус», в котором продаются товары всех известных фирм страны. Мы видим хельсинское чудо — церковь в скале, без посещения которой поездка в Финляндию не может считаться состоявшейся. На главной площади столицы мы фотографируемся на фоне памятника Александру 11, не очень популярному на родине, в Финляндии же почитаемому монарху, в бытность свою не чуждому проблем подданных северной окраины России.
Помимо запланированных маршрутов у нас была в запасе уйма свободного времени, которое каждый распределял по-своему. Я много ездила по городу в уютненьких трамвайчиках с матерчатыми сидениями и любовалась видами из окна. Посетила памятник Сибелиусу и сразу уловила в этом странном сооружении из труб единственный, как мне казалось, заложенный в нем смысл звучащей музыки, который финны ищут до сих пор, подвергнув остракизму идею автора, покинувшего город; ходила на выставку современного искусства, где в каждом полотне находила благоговейную любовь финнов к природе; потолкалась по огромным универмагам и маркетам, где удивлялась богатству выбора товаров, самой системе, когда в торговых залах отсутствуют перегородки для отделов, там все открыто и свободно и покупатели как на прогулке там фланируют, а с ними часто дети. Грудных младенцев я видела даже на службе в лютеранской церкви, куда из интереса заглянула и удивлена была немало, узнав, что в протестантских храмах кроме традиционной службы, проводятся различные концерты. В Финляндии две официальные религии, протестантизм исповедуют 90% населения и православие 1%. Центр города украшает православный Успенский собор, которому более 130 лет.
Каждый день я неизменно бывала на центральной, самой длинной и красивой улице столицы — маршала Маннергейма, добрую память о котором финны чтут, с ним Финляндия обрела независимость, а с нею и возможность выбирать свой путь развития.
Самостоятельная жизнь финнов начинается с женитьбы; новая семья берет кредит в банке, покупает квартиру со всем необходимым для семейной жизни или возводит дом, а потом постепенно выплачивает долг, живя с комфортом. Квартиры в столице дороги, особенно те, из окон которых виден хотя бы маленький кусочек моря. В типичной финской семье, как правило, два ребенка, погодка, которые воспитываются строго и рано приучаются к занятиям спортом. Разводы в семьях крайне редки.
В Хельсинки множество уютных недорогих кафе, где, заказав чашечку кофе или кружку пива, можно часами сидеть в зале или на улице под тентом и наблюдать текущую жизнь улиц. Обслуживание всюду доброжелательное, утонченное, там все давно привыкли к иностранцам и, если ты чего-то и не понял, то неизменное к тебе внимание настраивает на высокую культуру европейцев.
Завтракая в своем среднего уровня отеле, я как-то раз увидела его хозяина, помогающего служащим управиться с делами, притом что он не чувствовал себя униженным при этом… Бесплатное посещение сауны — норма для туристов. Единожды получив ключи от номера, мне до самого отъезда никак не приходилось доказывать к нему причастность. Только по утрам черный уборщик по-английски спрашивал меня, когда он может в номере убраться и каждый день менял белье. Тут надо заметить, что финны ленятся учить английский, на нем я говорила в основном с туристами из разных стран, которые общительнее финнов, тогда как честность — национальная финская черта.
Бродя по Хельсинки, однажды я попала на Блошиный рынок, который финны называют Красной площадью из-за того, что в этом месте приезжие русские из- под полы торгуют российской водкой, которая несопоставимо дешевле финской.
Один раз в центре, около универмага «Стокманн» ко мне по-фински обратился мужичок помятый и добавил русское исконное: «Хочется выпить!», я поняла, что вижу соотечественника перед собою, но не испытала радость.
Финны рачительно используют все то, что им дает природа; коли в лесах полно брусники и морошки, из нее готовят соки и ликеры и начиняют вкусные слоеные булочки, предлагая их по доллару за штуку. В бесчисленных озерах водится много рыбы — она в различных видах продается в магазинах и подается в виде чудесных блюд в кафе и ресторанах, наряду с лесной дичью. В одном из маркетов я насчитала рыбной икры 15 видов! О превосходном качестве продуктов можно было бы говорить…
Когда перед отъездом, в универмаге, я выбирала сувениры, то кроме деревянных и стеклянных рыб и уток, в бумажных коробочках увидела мох северных оленей, ценой почти два доллара, однако. Финские вещи просты, функциональны, у финнов свое понятие о красоте, в отличие от нашего там не увидишь буйства красок.
Наша страна в последнее десятилетие оказала не лучшее влияние на экономику соседей, отказавшись от прежних договоренностей и бывшие «чухонцы» переориентировались на Запад и Европу. В порту, на верфи я видела строящийся огромный теплоход, уже по заказу американцев…
Для человека русского, привыкшего к разговорам о нашем суровом климате и проистекающих из-за этого проблемах, может удивить способность финнов в своей северной стране устроить достойную жизнь для граждан и настоящий рай для туристов. Им там предоставлена возможность круглый год заниматься спортом, рыбачить и охотиться и, даже встретиться в Лапландии с живым Дедом Морозом.
Все время, что я провела в благополучной во многих смыслах Финляндии, у меня не шел из мыслей и стоял перед глазами наш Петербург. Два города в 17 — м году начали новую историю и их контраст ошеломляет. Местами Хельсинки похож на Питер, но если в домах Санкт-Петербурга арки ведут в обшарпанные грязные дворы, то в Хельсинки арки домов — это въезды в подземные гаражи под ними. Я радовалась за степенных финнов, превративших свой город в сад.
Нам в наследство от царского режима был оставлен прекрасный город, а мы не то что приукрасить, но сохранить его не можем.
Мне за границей не хотелось говорить по-русски…